Интервью — Виктор Семенов, президент группы компаний «Белая дача»

Фото: Д. Абрамов / Ведомости

 

 

 

В 2014 г. группа «Белая дача» анонсировала ряд проектов: тепличного комплекса, картофельного производства, салатного комплекса. Денег на развитие хватало, и компания обходилась без государственной помощи и практически без кредитов. Однако развитие событий в 2014 г., как и многих других, застигло «Белую дачу» врасплох. Для сектора FMCG (товары повседневного спроса) ключевым моментом стало принятие санкций и вслед за ними продовольственных антисанкций. Правительство объявило курс на импортозамещение, пообещав потребителям развивать отечественное производство, а производителям — дополнительную поддержку. С какими сложностями пришлось столкнуться на самом деле — «Ведомостям» рассказал президент холдинга «Белая дача» Виктор Семенов.

 

— «Белая дача» не публикует своих финансовых показателей. Может быть, раскроете тайну — какими были выручка и прибыль в 2014 г.?

 

— «Белая дача» — группа компаний, внутри ее настолько разные бизнесы, что одной цифрой их не измерить. Например, продуктовый бизнес каждый день генерирует деньги, а девелоперский бизнес может в один год вообще ничего не дать — одни затраты, а потом весь год идут продажи. Поэтому их сравнивать невозможно. У нас три блока в компании: агропродовольственный, девелоперский и цветоводческий — он небольшой, но мы его не бросаем, настолько он красивый. Это направление мы будем развивать, но без претензий на глобальность.

 

— Какая рентабельность по чистой прибыли у вас была на конец 2014 г.?

 

— Сейчас она почти нулевая. В августе мы получили серьезный убыток, но уже в сентябре вышли на ноль, в октябре чуть в плюс. Декабрь для нас всегда был самый урожайный месяц, он кормил весь год: сегодня же, заработав [в декабре] аж три копейки, мы счастливы, что не в минусе.

 

— Раньше было не так?

 

— У нас рентабельность всегда была в пределах 10%. У нас очень быстрый оборот, деньги не задерживаются, поэтому 10% для нас более чем достаточно. Они давали возможность вести экспансию, хватало денег и на вложения.

 

— А что будет в 2015 г.?

 

— Мы имеем кое-какие запасы: откладывали деньги на постройку заводов. Весной — летом мы их сконвертировали в доллары и в евро и теперь будем вкладывать как первый капитал в тепличный комбинат.

 

— Вы сказали, что ваш бизнес не закредитован. Есть ли у вас валютные кредиты?

 

— Есть и валютные, есть и рублевые.

 

— Как меняются ставки по валютным кредитам?

 

— Те кредиты, по которым банки настаивают на изменении условий, мы закрываем. У нас такие возможности есть. Большинство кредитов с фиксированной процентной ставкой.

 

— То есть у вас нет кредитов по новым ставкам?

 

— Пока нет.

 

— Из каких источников вы будете финансировать проекты?

 

— Схемы у каждого проекта индивидуальные. Но полагаться надо сегодня больше на свои активы, и если даже будем брать кредит, то как можно позже, на последней стадии.

 

— У вас есть запас ликвидности, чтобы год работать с нулевой рентабельностью?

 

— Мы выдержим. Мы не можем остановиться по салатам, потому что для нас остановка развития сырьевой базы салатов может вызвать непредсказуемые последствия в будущем. И по картофелю — время не терпит. Завтра будет поздно.

 

— А что потом делать?

 

— Я не закладываю в свои планы, что пессимистическая ситуация будет развиваться больше года.

 

— А что пока предпринимаете для сокращения затрат?

 

— Мы уже сократили 10% персонала — в основном бэк-офис салатного бизнеса, 60-70 человек. Девелоперский бизнес уже был так урезан, что подчищать можно только точечно. Например, на логистический комплекс площадью 150 000 кв. м был один только генеральный директор, остальные на аутсорсинге.

 

 

 

>

— Как обстоят дела в салатном бизнесе?

 

— Как ни странно, 2014 год по отношению к 2013 г. показал рост, и немаленький. Оборот по салатам округленно составил 4,5 млрд руб. в 2013 г. и 5,1 млрд руб. в 2014 г. Каждый год мы обеспечивали прирост порядка 25%, в 2014 г. — 15%. Поэтому, несмотря на все трудности, мы не только живы, а продолжаем развиваться. Хотя понятно, что корректировка в развитии бизнеса будет мощнейшая.

 

— Что помешало вам показать больший рост?

 

— Продуктовая инфляция, безусловно, помогла соблюсти финансовые показатели, но в натуральных показателях наш рост сократился по многим пунктам.

 

— Почему цены на ваши салаты повысились очень сильно, несмотря на то что они производятся в России?

 

— У нас все сельское хозяйство пронизано импортом. Например, 100% семян того же салата импортные. Удобрения, оборудование, агрегаты, запчасти — импортные. Отчасти можно понять наших фермеров, когда впереди неизвестность с растущим евро, а у тебя семена, удобрения, запчасти закупаются за валюту. Представьте: вы едете в машине, вокруг комфортная обстановка. Останавливаетесь на заправке, заправили бензин и с собой берете какую-то еду. Если все комфортно, вы берете чуть-чуть. Но когда вы видите впереди метель, вы сразу набиваете полный багажник. Так и здесь: впереди тревога, кредиты дорожают. Люди идут на опережение: если даже пока нет экономических обоснований, они все равно закладывают эти факторы.

 

— А как повлияло эмбарго на ваш импорт продовольствия из ряда западных стран?

 

— Последние 15 лет мы формировали местный сырьевой рынок практически под себя. Многие конкуренты не очень-то напрягались — просто брали продукцию с европейского рынка. Когда вдруг европейские поставки отрубили, они прибежали к нашим фермерам. И тут начались искушения. Поначалу я расстраивался, но мне мои же партнеры в Европе сказали: «Виктор, чего ты расстраиваешься? У нас в Европе подобное встречается сплошь и рядом».

 

— Чем ваших поставщиков сумели переманить конкуренты?

 

— В первые две недели им предлагали за их товар в 10 раз дороже. Некоторые наши поставщики не выдержали. Все не ангелы, у каждого есть заботы, проблемы. Порой говорили, что урожай пропал. Хотя приходил наш специалист и спрашивал: «Чьи это кочерыжки?» — показывая на свежесрезанные остатки салата. Мы ведь не просто размещаем заказы у фермеров, мы их учим, передаем технологию. Если у кого-то проблемы, мы должны знать хотя бы за две недели, чтобы успеть найти альтернативу. Каждый день мы должны дать свежую продукцию, только с поля. На складе у нас запасов на день-два — больше нет.

 

— Как много поставщиков ушло от вас насовсем?

 

— Никто не ушел, но в те злополучные две недели примерно половина поставщиков не сдержала обещаний.

 

— Вы разорвали с ними отношения?

 

— Нет, но по отношению к некоторым «осадок остался». Тех людей, кто ушел от соблазна, не поднял цены и не сорвал поставки ни на килограмм, мы уже выделили, в том числе при планировании этого года. Я уверен, что эти фермеры выиграют в будущем, потому что нельзя жить одним днем.

 

— Вы поддержали этих устоявших перед соблазном материально?

 

— Мы каждый год проводим «День поля», где собираем всех фермеров и подводим итоги. Тем, которые оказались на высоте, сделали хорошие, достойные подарки. Но главный подарок в неспокойном рыночном море — это стабильный и надежный доход.

 

— Как быстро удалось выправить ситуацию?

 

— В течение двух недель мы десятикратный рост остудили до полуторакратного.

 

— Каким образом?

 

— С некоторыми компаниями удалось договориться и закупить в Турции разом несколько фур салата, заплатив в три раза дороже и разделив убытки с нашими партнерами, которым поставляем. Сейчас рынок уже другой, потому что идут зимние поставки, и хорошо, что у нас было время к ним подготовиться.

 

— Идут ли ваши партнеры на уступки?

 

— Зимний сезон для нас самый сложный. Вместо 100% отечественного сырья мы по многим позициям переходим на импорт. Эмбарго поменяло нам логистику, и мы работаем практически с чистого листа. Но, как с очень крупным покупателем салата, с нами считаются и дают минимальную оптовую цену. Тем не менее у них тоже есть свои правила, и рассчитываемся мы все равно валютой.

 

— Куда вы развернули зимние закупки?

 

— Раньше «Белая дача» закупала часть салатов на юге Испании, Италии и Франции, немножко в Турции. Сегодня в Турции, Египте, Тунисе, Марокко. Пробовали работать с Ираном, но, как ни странно, иранская продукция неконкурентоспособна по цене по сравнению с другими странами. Кроме того, в этом году для нас выращивают продукцию в Азербайджане и Абхазии.

 

— Как работается с Абхазией?

 

— Пока трудно. В прошлом мне пришлось встретиться с первыми лицами республики, они нас поддержали, но ни один абхаз так и не взялся за посев. Сказали — плати нам в два раза дороже, чем итальянцам, тогда мы будем что-то делать. После чего мы отправили туда русского фермера. Год он там провозился, у него так ничего и не получилось: местные власти не дали землю.

 

— Чем все в итоге закончилось?

 

— Я в этом году еще раз поехал, отыскал уважаемых в республике людей, убедил их попробовать, они пообещали взять над этим фермером опеку, дать ему землю. Я сказал: «Ребята, я вам привез фермера. Помогите, чтобы ему просто не мешали. Вот когда он купит свой первый “мерседес”, дальше никого агитировать не надо будет — все сами побегут».

 

— Может, надо было заплатить взятку?

 

— Я взятки не умею давать. Знаю, что нашим приходится иногда это делать, но от меня всегда скрывают. Потому что, как только я узнаю о том, что кто-то из чиновников требует взятку, начинаю звонить. Говорят, что после моих звонков им все стоит в три раза дороже.

 

— Зачем вам это вообще нужно, если такие сложности?

 

— Сегодня в Абхазии такая ситуация, а завтра она изменится, а мы должны уже быть там. Я хочу палку в землю вставить, а от нее потом ветки пойдут.

 

— Но вы все же развиваете собственное производство?

 

— Я уже сказал, что мы начинаем строить теплицы под Кисловодском. Первую очередь планировали в 2 га, но, учитывая новую ситуацию, будем строить 5,5 га и на год раньше.

 

 

 

— В какой стадии ваши другие проекты?

 

— Мы не отказались от строительства салатных заводов в Новосибирске, Петербурге и Азове (Ростовская обл.), но мы нажали на hold, потому что никто не знает, что будет в 2015 г. Если год будет успешным, мы тут же эту кнопку отпустим. Мы уже вложили в эти проекты немало времени, сил и средств.

 

— Почему тепличный комбинат именно в Кисловодске?

 

— Это единственное место в России, где седьмая световая зона, т. е. 326 дней в году с солнцем, как на юге Италии и Испании. Он полностью обеспечит нам круглогодичное импортозамещение по всем беби-лифам: руккола, татцой, мицуна, мангольд, фриссе, корн и прочие салаты. Мы занимаемся этим проектом уже три года, но из-за кризиса опоздали на год. Но это даже к лучшему, так как если бы запустили его на год раньше, то сделали бы хуже, потому что о тех уникальных технологиях, которые мы подобрали сейчас, раньше просто не знали. И сейчас мы уверены в конкурентоспособности даже при открытых границах.

 

— Что это за технология?

 

— Там много нюансов, но главная технология — с использованием японской пленки, которая пропускает 100% ультрафиолета, т. е. теплица полностью будет пропускать ультрафиолетовые лучи, а это вкус, цвет и качество овощей. При этом она не только пропускает ультрафиолет, но и служит 50 лет, не затемняется, как обычная полиэтиленовая пленка.

 

— Сколько будет стоить проект?

 

— 16,5 млн евро. Поверьте, для теплиц это очень дорого.

 

— Почему решили не отказываться от проекта по выращиванию картофеля в Липецкой области?

 

— Мы три года занимаемся этим проектом, нам выделена земля в особой экономической зоне «Липецк», мы уже вложили не один миллион долларов. Мы обучили десятки людей, которые выращивают в год по 600-700 ц/га картофеля, который никогда прежде не выращивали в России. Одного только посадочного материала у нас на 60 млн руб. Как теперь все взять и бросить? И не сочтите за высокий слог, но мне за державу обидно: 100% картофеля фри мы до сих пор возим из Европы. Стыдно же! Мы планируем сделать завод мощностью 100 000 т картофеля в год с возможностью расширения и одним проектом полностью заместить импорт.

 

— Кроме обиды за державу есть и бизнес-мотивы?

 

— С точки зрения бизнеса это гарантированный сбыт. Спросите любую ресторанную сеть — каждый ответит: сплю и вижу.

 

— Увеличились ли предполагаемые затраты на проект?

 

— Основные параметры прежние — 100 млн евро.

 

— Ранее вы не прибегали к помощи государства, теперь вы изменили свою позицию?

 

— В сложившихся условиях мы планируем воспользоваться проектным льготным финансированием, предложенным правительством. Наш проект на 100% подходит под стратегию государства по импортозамещению.

 

— Вы написали заявку на всю сумму?

 

— Заявка есть. Мы готовы вложить не менее 40% [собственных средств]. Тем более у нас есть уже опыт в сырьевой базе и переработке, есть команда.

 

— Вы обсуждали господдержку с министром сельского хозяйства Николаем Федоровым, с вице-премьером Аркадием Дворковичем?

 

— С ними лично я не встречался, я встречался с заместителями.

 

— Мы знаем, что вы вели переговоры с РФПИ. Вы рассматриваете или РФПИ, или проектное финансирование, или все вместе?

 

— Участие РФПИ мы рассматриваем как вариант. Есть и третий вариант: в феврале у нас будут переговоры с крупными западными игроками. Как ни странно, раньше многие из них даже не проявляли интереса, а сейчас активно изучают ситуацию. Это производители из Европы и Америки. Еще проявила интерес одна серьезная российская банковская структура — они сказали, что готовы войти в equity.

 

— Equity — это преимущественный вариант?

 

— Да, потому что брать сегодня кредит можно только льготный.

 

— Ваши партнеры готовы идти сюда в условиях санкций и ограничений?

 

— С двумя мы уже встретились — ждем ответа.

 

— К «Макдоналдсу» за помощью вы не пытались обратиться?

 

— Финансировать не в их практике. Максимум, что они могут сделать, — дать гарантию, что они будут покупать нашу продукцию. Учитывая наши давние отношения, мы рассматриваем «Макдоналдс» как основного покупателя в будущем проекте.

 

— Куда вы перенаправили салаты, которые больше не поставляются в «Макдоналдс»?

 

— Салатные смеси составляли незначительный процент в поставках, основной продукт — это айсберг, и он перекрыл потери за счет увеличения количества ресторанов.

 

— Но люди ведь стали меньше ходить в рестораны. Вы должны были это почувствовать.

 

— Надеюсь, что эта тенденция меньше всего затронет рестораны быстрого питания, как наиболее демократичные.

 

— Какая доля всех салатов шла в «Макдоналдс» и другие ресторанные сети?

 

— Это где-то 45-50% в натуральном выражении, примерно столько же в деньгах.

 

— От планов работать по картофелю с продуктовой розницей не отказываетесь?

— Нет, к тому же планируем продавать не только фри: будут и дольки, и пюре. Во-первых, так компания будет устойчивей развиваться, во-вторых, будет меньше отходов. У «Макдоналдса» очень высокие требования к картофелю фри по длине палочки, а что делать с теми, что покороче?

 

— Перед Новым годом торговые сети договорились с поставщиками о сокращении времени пересмотра цен и возврата денег поставщикам.

 

— У нас самый короткий срок возврата, 14 дней. Что касается пересмотра цен, мы сделали две итерации повышения и больше не планируем, даже если доллар продолжает расти. Покупатель может повернуться к нам спиной — и не известно, когда вернется. Рынок начнет резко сокращаться. На 2015 г. мы пока заложили 65 руб. за доллар и 80 руб. за евро. Если падение рубля продолжится, у нас сценария нет, только предположения. Не хочу это даже обсуждать.

 

— Как изменилось поведение потребителя в кризис?

 

— Когда карман худеет, человек в первую очередь покупает молоко и хлеб. А потом уж идет за салатом. Мы меняем ассортимент, стали резать китайскую капусту, увеличили производство вареных овощей, свеклы, винегрета: они на порядок дешевле салата и стали лучше покупаться.

 

— Вы хеджируете валютные риски?

 

— Захеджировали около половины поставок, особенно тем клиентам, с которыми у нас жесткие финансовые обязательства. Хеджировать все неразумно. И это нам очень хорошо помогает.

 

 

 

«Все очень медленно идет»>

— О ваших девелоперских проектах давно ничего не слышно. Что с ними происходит?

 

— В 2014 г. мы сдали вторую очередь Outlet Village, там добавилось 70 магазинов. Что касается жилой части, то у нас получилась очень красивая малоэтажная застройка на 3-5 этажей. Необычная архитектура и отделка стен, полностью подземный паркинг; будут бульвары, велосипедные дорожки, школа, стадион, два садика — один частный, второй муниципальный. Половину проекта сделала мастерская CIE из Амстердама, другой проект сделала знаменитая лондонская RTКL. Жаль, что и здесь вмешались санкции. ЕБРР планировал вложить в наш проект 30 млн евро, но теперь это только история.

 

— Hines остается вашим партнером?

 

— Да, у нас давние партнерские отношения. Мы вместе с ними закончили «Outlet Белая дача», которым мы владеем с Hines на паритетных началах, они же им управляют. Многие проекты мы сейчас притормозили, но, надеюсь, ненадолго.

 

— Есть мнение, что спрос на жилье сейчас падает. Вы это ощущаете?

 

— Конечно, но продажи идут. Нас ситуация пока не пугает, потому что мы не закредитованы. Кредит, который у нас был по этому проекту, мы уже закрыли. За счет собственных средств продолжаем проект жилой застройки, но другим темпом. Весной мы начнем сразу строить две маленькие очереди. Учитывая кризис, мы даже сократили очередь в два раза и разбили ее еще на три части.

 

— Сами будете работать или с Hines?

 

— Нет, это все сами делаем. С Hines мы, несмотря на все политические дела, которые происходят вокруг, планировали построить в Романцеве в Подольском районе логистический терминал. К сожалению, процедуры оформления земли заняли целый год, только под Новый год все штампы поставили. Все очень медленно идет. Hines не против того, чтобы пойти в этот проект, но мы сейчас должны вместе все просчитать, понять, кто там будет арендатором, потому что, по нашим наблюдениям, логистический рынок сильно просел. У нас с Hines все проекты строились, как правило, по такому принципу: мы вместе вкладываем деньги в разных пропорциях в зависимости от ситуации, но мы не начинаем строить до тех пор, пока не подписаны предварительные договоры хотя бы на 50%. Сегодня ситуация такова, что не известно, сможем ли мы выполнить эти условия. Сумеем обеспечить — сделаем, не сумеем — отложим.

 

 

 

— Как обстоят дела в цветочном бизнесе?

 

— Спрос пошел. На этот год заказы опережают наши возможности. Сейчас будем срочно строить необогреваемые теплицы, чтобы побыстрее.

 

— Тоже в Подмосковье?

 

— Да, уже купили 15 га земли в Бронницах, будет 5 га теплиц, 7 га питомника. Года за три-четыре хотим сделать крупный рассадный комплекс, там будет и овощная рассада, черенки декоративных растений, плодовых растений, садоводческая продукция. Тоже надеемся на субсидированные кредиты.

 

— Цветы всегда были таким перспективным направлением?

 

— Этим бизнесом занимается моя жена, и пять лет назад она так развила бизнес, что у нее летом работало 2000 человек, было 35 собственных магазинов. Теперь в нем работает 45-60 человек, летом — до 100. Но оборот они сегодня делают сопоставимый с прошлыми годами.

 

— В «Белой даче» работает вся ваша семья. Какие функции за вами?

 

— Штурвал корабля сегодня в руках молодого поколения. Наше же дело — уберечь их от ошибок в принятии стратегических решений. В зоне моей персональной ответственности находятся все социальные проекты нашей компании, в том числе наша благотворительность.